Для человека, простоявшего продолжительное время у края смерти, своей и/или близкого человека, существование углубляется до величины этой пропасти. И если рана не вылечена, то эта глубина болит и кровоточит, а когда вылечена - она звенит своей безмолвной пустотой, требуя смысла существования ежеминутно.
Это то, почему часто люди, пережившие такой опыт, не могут найти взаимопонимания у тех, кто такого опыта лишен.
Это не значит, что лишенные этой пропасти - пусты или глупы. Просто у них нет внутри этой дыры, и их жизнь определяется намного более просто устроенными вещами.
Когда в паре встречаются тот, кто выжил с тем, кто никогда не выживал, между ними слишком много взаимной зависти: у первого - благополучию второго, у второго - к умениям первого, которым тот научился, когда выживал.
И между ними нет правых и виноватых, просто глубже, чем приятельство, они вряд ли встретятся.
То же самое - между тем, кто выжил, благодаря своим усилиям и тем, кто выжил за счет усилий других.
© Нина Рубштейн
